Статьи →  возникновение и развитие психики в филогенезе


§ 1. Психика и отражение. Формы отражения в неживой и живой природе

Главное положение психологической теории деятельности А. Н.Леонтьева заключается в том, что психика есть «функциональный орган» деятельности и поэтому не может быть изучена отдельно от нее (понятие «функциональный орган» было введено в науку, как мы уже говорили, А.А.Ухтомским).

Каждый орган (в том числе функциональный) выполняет в той системе, в которую он входит, определенную работу. Психика выполняет в жизни субъекта ориентировочно-регулирующую функцию, т.е. решает задачи 1) отражения мира, в котором субъект действует, и 2) регуляции на основе полученного образа мира деятельности субъекта. Психическое отражение мира субъектом имеет особый характер. Для того чтобы подробнее познакомиться с его особенностями, обратимся к философской категории отражения и его формам в живой и неживой природе.

В современной отечественной философской литературе категория отражения по известным причинам является «немодной», так как связывается с так называемой ленинской теорией отражения. По мнению В.А.Лекторского, сам термин «отражение» является крайне неудачным, «ибо вызывает представление о познании как о следствии причинного воздействия реального предмета на пассивно воспринимающего это воздействие субъекта» [58, 179].

Однако, на наш взгляд, это слишком узкое определение категории отражения, которое в марксистской философии определяется как «сторона взаимодействия», а взаимодействие может быть самым разным, в том числе активного, деятельного субъекта с миром, в котором он живет1. В «Кратком философском словаре» отражение определяется как «свойство материальных систем в процессе взаимодействия воспроизводить посредством своих особенностей особенности других систем» (52, 224]. В ряде философских и психологических работ выделяют разные виды отражения, свойственные различным системам неживой и живой природы. Мы воспользуемся классификацией форм отражения в деятельностном подходе, данной П.Я.Гальпериным [19].

П.Я.Гальперин выделяет четыре уровня (вида) действий, которым соответствуют разные формы отражения мира (отражение, как уже говорилось, есть сторона взаимодействия).
Первый уровень — уровень физических действий. Взаимодействие двух физических объектов приводит к появлению отпечатков (следов) на их поверхности или каким-либо другим изменениям их структуры. Особенностью физического отражения является принципиальная «безразличность» данного следа для физического объекта; например, этот след никак не используется им для продления времени своего существования. Напротив, различные физико-химические процессы, происходящие в результате отражения одним физическим объектом другого, могут привести к возрастанию деструктивных процессов в них и даже к полному разрушению объектов.

Для живого существа характерно уже небезразличное отношение живой системы к обмену веществ между ней и средой — обмен веществ не только не разрушает живую систему, а, напротив, поддерживает ее существование. Поэтому отражение среды организмом активно. П.Я.Гальперин называл этот уровень действий живой системы уровнем физиологических действий, предполагая при этом необходимость особого типа отражения — физиологического. Активность живой системы выражается на этом, втором, уровне в определенном учете меняющихся условий среды (так, например, в жаркий летний день устьица листьев некоторых растений закрываются для уменьшения испарения воды и предотвращения необратимых ее потерь) и поддержании на должном уровне постоянства внутренней среды организма, для чего существуют специальные системы контроля и регуляции. Многим живым организмам вполне достаточно таких форм активности и соответствующих форм отражения мира для продолжения своего существования и размножения (представители царства растений живут подобным образом).

Однако с появлением необходимости существования в иных условиях, требующих новых форм активности и соответствующих форм отражения, что происходит в филогенезе с возникновением предметно расчлененной среды, появляется собственно деятельность субъекта и психика как особая форма отражения субъектом его мира на смысловом уровне (П. Я. Гальперин назвал этот уровень — третий в его классификации — уровнем действий субъекта). Далее следует уровень действий личности, который мы рассмотрим позже, поскольку не определили еще понятие «личность».

Для понимания специфики психического отражения необходимо более подробно остановиться на важнейших для школы А.Н.Леонтьева психологических категориях «психика» и «смысл» в их соотношении с категорией «деятельность».

§ 2. Деятельностная природа психики. Психика как образ и как процесс

Выше мы уже говорили, что категория деятельности была введена в психологию для преодоления постулата непосредственности. При сохранении данного постулата невозможно было научно объяснить наблюдавшиеся различия в субъективных переживаниях одного и того же объективного стимула разными субъектами. Вводя в психологию категорию деятельности, школа А. Н.Леонтьева рассматривала деятельность не просто как «третье звено» в системе отношений «субъект — объект», а как реальность, объединяющую в единое целое эти «два полюса» взаимодействия. Поэтому, чтобы понять субъективные переживания, необходимо изучение деятельности субъекта в мире объектов. При этом субъект, действуя в мире, отражает его «через призму» деятельности. Психическое отражение поэтому не просто активно — оно деятельностно. Именно посредством деятельности субъект психически отражает мир, т.е. психика и деятельность онтологически тождественны. А. Н.Леонтьев утверждал, что деятельность составляет субстанцию сознания [62] — и психики в целом, добавим мы. Психика, таким образом, неотделима от деятельности как ее характеристика или функция (функциональный орган).

Более конкретно психика в школе А.Н.Леонтьева определяется как ориентировочная функция деятельности. Уже говорилось, что одна и та же деятельность субъекта может решать (и решает) как задачи ориентировки, так и задачи исполнения. При этом, делая что-то (раскалывая орех, решая в уме математическую проблему и т.п.), субъект не просто решает какую-то значимую для себя задачу, а одновременно познает мир и себя в нем.

Так, раскалывая орехи разной степени твердости, субъект (особенно если это ребенок и он впервые решает подобную задачу самостоятельно) на собственном опыте, буквально «в действии», узнает свойства орехов разного вида, как нужно держать молоток, чтобы попасть им по ореху, а не по пальцам, и, может быть, даже собственные черты характера — насколько долго я могу выполнять эту довольно нудную работу — и т.п. Решая математическую задачу в «уме», субъект точно так же, одновременно с решением этой задачи, приобретает новые знания о возможностях или ограничениях того или иного способа ее решения, открывает для себя (а может быть, и не только для себя, а для человечества в целом) новые математические законы и на собственном опыте познает свои особенности как субъекта (например, может сделать вывод о том, что он «имеет некоторые математические способности» и т.п.).

Конечно, не следует понимать вышесказанное так, что ориентировка и исполнение всегда одновременны. Они совпадают лишь на ранних стадиях развития деятельности субъекта, когда, например, ребенок приступает к выполнению того или иного действия (скажем, тянется за привлекающей его хрустальной вазой, стоящей высоко на шкафу) без предварительной ориентировки в мире, которая происходит либо одновременно с исполнением2, либо после него3. На более поздних стадиях развития субъекта он приобретает (благодаря накопленному опыту деятельности) привычку сначала сориентироваться в мире, а потом уже — на основе созданного образа — действовать в нем, чтобы избежать печальных последствий исполнения без адекватной ориентировки.

Таким образом, психика как ориентировочная «часть» деятельности абсолютно неотделима от нее, даже когда приобретает, казалось бы, самостоятельное существование. Ориентировка в мире инициирована мотивом соответствующей деятельности, образ мира строится субъектом, ставящим перед собой конкретную цель, при этом могут быть использованы исследовательские операции, которые уже доказали свою применимость при решении аналогичных задач другим человеком. Общий вывод таков: психическое отражение мира имеет деятельностную природу.

Теперь рассмотрим еще одну проблему: в психике как особом типе отражения могут быть выделены две ее формы — образ и процесс. Вспомним о классической эмпирической психологии сознания. Ведь и она, не придерживаясь деятельностного подхода, пришла к тому же различению в сознании «образной» и «процессуальной» его сторон. Образ как определенная «картина мира» изучался в структурализме и близких к нему направлениях, сознание как процесс — в психологии акта Ф. Брентано и созданном на ее основе функционализме. В деятельностной психологии сохраняется это различие психики как процесса и психики как образа, однако обе ипостаси психики имеют деятельностную природу и рассматриваются в единстве. Психика, таким образом, представляет собой неразрывное единство психики как процесса (т.е. активного отражения мира посредством различных форм внешней и внутренней деятельности субъекта) и психики как образа (представляющего собой «накопленное движение», «свернутую деятельность», т.е. накопленный опыт ориентировки и деятельности субъекта в мире). В этом единстве процессуальной и образной сторон психики процессуальная сторона оказывается ведущей в генетическом плане (имеющийся у субъекта образ является результатом предыдущей деятельности субъекта), в то время как в функциональном плане психика-образ предшествует актуально разворачивающейся психике-процессу (когда субъект приступает к новой деятельности, у него уже имеется более или менее адекватный образ реальности, в которой предстоит действовать).

Остановимся еще на одном важном моменте деятельностного подхода к психике. Иногда можно встретить утверждение, что в нем психика определяется как внутренняя деятельность, возникающая в результате интериоризации внешней деятельности4. Это не так. У любой формы деятельности (как внешней, так и внутренней) имеется как исполнительная, так и ориентировочная функция. Если понимать психику как ориентировочную функцию (функциональный орган) деятельности, то тогда надо сказать, что в результате интериоризации психика, как и деятельность вообще, просто меняет форму своего существования.

Психика появляется одновременно с деятельностью и субъектом как носителем этой деятельности. В этом смысле нельзя говорить, что психика порождается деятельностью — она сама есть сторона этой деятельности. А вот образ мира действительно рождается в процессе решения задач ориентировки субъектом, т.е. является результатом психики как процесса, в свою очередь, неотделимого от конкретной деятельности субъекта. При этом, даже существуя как ориентировочная часть внутренней, скрытой, свернутой формы деятельности (т.е. деятельности во внутреннем плане), психика не теряет своего внешне-предметного характера. Поэтому единственный путь изучения психики — изучение деятельности субъекта в ее особой (ориентировочной) функции.

Теперь перейдем к характеристике психического отражения через категорию «смысл». Для этого обратимся к проблеме возникновения психики в ходе эволюции живой материи.

§ 3. Проблема возникновения психики в эволюции

Проблема возникновения психики всегда считалась одной из самых трудных проблем психологической науки. Некоторые ученые — например, немецкий физиолог XIX в. Э. Дюбуа-Реймон — считали, что она никогда не будет решена. Затруднения вызывало то обстоятельство, что как будто бы нет объективных критериев «одушевленности». Тем не менее на протяжении исторического пути психологии как науки периодически давались возможные ответы на вопросы о критериях психики и о том, когда она возникает в истории развития мира. А. Н.Леонтьев посвятил рассмотрению этих вопросов несколько работ, среди них выделяется книга «Проблемы развития психики», первое издание которой вышло в 1959 г. и которая была удостоена в 1963 г. Ленинской премии.

В ней он прежде всего подвергает критике имевшиеся точки зрения на решение проблемы возникновения психики. А. Н.Леонтьев выделяет четыре следующие позиции [63].

1. Антропопсихизм (критерием психики признается ее осознанность; поэтому у животных психики нет, так как нет сознания; этой точки зрения придерживался Р.Декарт).

2. Панпсихизм (учение о всеобщей одушевленности — психика признается существующей как неотъемлемое свойство любого материального образования, и поэтому проблема ее возникновения снимается; эту точку зрения разделял, например, Б.Спиноза).

3. Биопсихизм (согласно данной позиции психика — душа — есть у любого живого существа, в том числе у растений; этой позиции придерживался Аристотель).

4. Нейропсихизм (согласно данной точке зрения имеется строго объективный критерий психики: наличие нервной системы; этой позиции придерживались Ч.Дарвин, Г.Спенсер).

Первую позицию А.Н.Леонтьев критиковал как очень узкую, вторую — как слишком широкую. Третья позиция не позволяет установить качественного различия между живым организмом, не обладающим психикой, и субъектом, обладающим таковой. Нейропсихизм недостаточен потому, что он постулирует жесткую связь между появлением психики и появлением нервной системы, а ведь связь органа и функции является подвижной, поскольку одну и ту же функцию могут выполнять разные органы.

Современная физиология пришла к выводу, что в эволюции живой природы существует примат функции над органом, т.е. перед живым организмом (в связи с изменившимися условиями жизнедеятельности) сначала возникает задача новых форм приспособления к окружающим условиям — задача изменения форм поведения (деятельности) в среде — и, как следствие, появляются морфологические изменения, т.е. соответствующие органы, которые могут наиболее адекватно выполнять соответствующие функции. Первоначально ориентировочную функцию организма в среде выполняла протоплазма одноклеточного организма. Впоследствии эволюция психики как функции жизнедеятельности организмов привела к появлению сначала менее дифференцированной, затем более дифференцированной нервной системы, обеспечивающей более адекватное приспособление животных к миру. Естественно, появление нервной системы выступило, как отмечал зоопсихолог К. Э.Фабри, необходимой основой и предпосылкой для дальнейшего развития психики [127].

Отвергая вышеуказанные точки зрения и соответствующие критерии психики, А.Н.Леонтьев предложил свой критерий, который был вполне объективным, но не морфологическим, а функциональным. По его мнению, объективный признак психики — это способность организма (в этом случае можно говорить уже о субъекте) реагировать на так называемые абиотические свойства внешней среды (мира). Под абиотическим стимулом понимается такое свойство предметов, которое прямо и непосредственно не определяет процессы жизнедеятельности того или иного организма, однако — при объективной связи с биотическим фактором — может выступать для субъекта сигналом наличия последнего в мире.

Биотическим стимулом называется такой внешний фактор окружающей среды, который прямо и непосредственно участвует в метаболизме (обмене веществ) в реагирующем на него организме.

Пример биотического стимула — свет для хлорофиллового растения. Без энергии света в соответствующих органах растения не вырабатываются из неорганических веществ органические. Для других живых существ этот же свет может быть абиотическим стимулом, потому что обмен веществ в их организмах прямо от этого фактора не зависит. Тем не менее они реагируют на этот нейтральный для жизнедеятельности организма стимул из внешней среды, поскольку в индивидуальной деятельности данных субъектов этот стимул приобрел для них «сигнальное значение», или «биологический смысл». Возьмем для примера собаку, которая используется в исследованиях по формированию условных рефлексов. После включения света (лампочки) через небольшое время собака получает пищу. После определенного числа сочетаний абиотического и биотического стимулов она начинает радоваться одному только включению лампочки, пытается лизать эту лампочку и т.п. Свет приобрел для нее сигнальное значение, или, иначе говоря, биологический смысл (смысл пищи).

По А. Н.Леонтьеву, появление реакции на биологически нейтральный стимул, выступающий для субъекта в его сигнальном значении, означает возникновение чувствительности — собственно психического отражения реальности. Способность организмов реагировать на биотические стимулы называется раздражимостью (она является допсихической или непсихической формой отражения мира организмом).

Психика возникает тогда, когда допсихических форм отражения становится недостаточно для обеспечения жизнедеятельности организма в изменяющемся мире. Возникновение психики в ходе эволюции связано с переходом жизни первичных организмов из жизни в гомогенной среде к жизни в гетерогенной (предметно расчлененной) среде. Предмет отличает от фактора среды множественность его свойств, связанных между собой в неразделимое единство (некоторые философы определяют предмет как «узел свойств»).

Чтобы жить в предметно оформленной среде, живому организму необходимо научиться распознавать те предметы, которые имеют биотические свойства (пригодны в качестве пищи). Но это можно сделать, лишь ориентируясь на абиотические свойства того же предмета, сигнализирующие о наличии его биотических качеств. Некоторые первичные организмы пошли по пути эволюции исходных форм активности, в процессе которой отражаются лишь биотические раздражители (так возникло царство растений).

Таким образом, возникновение психики в эволюции было тесно связано с появлением объективной связи в предмете биотических и абиотических свойств. Однако это необходимое, но недостаточное условие появления психического отражения мира субъектом. Последнее появляется только тогда, когда эта связь окажется выделенной самим субъектом, когда субъект в своей индивидуальной деятельности обнаружит смысл абиотического стимула как сигнала наличия биотического фактора5. Таким образом, психика связана с деятельностью субъекта изначально.

С целью доказательства этого положения проводились остроумные психологические эксперименты по изучению светочувствительности кожи ладони руки. Они были проведены А.Н.Леонтьевым с группой его сотрудников еще в 30-е гг. XX в. Свет, падающий на ладонь, — заведомо абиотический стимул для субъекта, который в обычных условиях не ощущается. А если сделать его сигналом наличия другого стимула — удара тока в палец руки? Именно по этой схеме и были построены эксперименты в школе А.Н.Леонтьева. В экспериментах были две основные серии. Объективно обе серии строились принципиально одинаково. Рука испытуемого ладонью вниз помещалась в некой установке на столе, в котором был вырез, подсвечивающийся снизу зеленым светом, — для испытуемого поверхность стола воспринималась гладкой, так как она была покрыта стеклом. Свет (всегда включавшийся перед ударом тока) падал прямо на ладонь испытуемого, однако сам испытуемый про это не знал (принимались все возможные меры к тому, чтобы устранить все иные воздействия: тепловые, шумовые и прочие эффекты).

В первой серии испытуемому сообщалось, что исследуется электрокожная чувствительность. Его задачей было держать палец на ключе типа телеграфного: почувствовав же удар электрического тока, снять палец с ключа и вновь положить его обратно. В этой серии даже после большого числа сочетаний света с ударом тока свет не воспринимался как сигнал будущего удара тока, потому что отсутствовало главное условие появления ощущения как переживания биологического смысла света (т.е. его отношения к удару) — деятельность испытуемого (в данном случае в форме активного обследования ситуации). Это условие было введено во вторую серию, перед которой испытуемому давалась другая инструкция: «Перед ударом током будет очень слабое раздражение, ощущение которого позволит вам избежать удара током — ведь вы заранее сможете снять палец с ключа...» В конце данной серии и после гораздо меньшего числа сочетаний, чем в первой серии, у испытуемых появилось ощущение света. Они чувствовали какое-то воздействие на руку «вроде ветерка», «волны», «птичьего перышка» и т.п. Отсюда А.Н. Леонтьев делал важный вывод: «Необходимым условием возникновения исследуемых ощущений является наличие определенной направленной активности субъекта, которая в данных опытах имеет своеобразную, возможную только у человека, форму внутренней «теоретической» поисковой деятельности» [63, 86].

Следовательно, даже для возникновения «элементарных» ощущений недостаточно просто наличия абиотического раздражителя и его объективной связи с биотическим — необходимо специальное активное обследование ситуации со стороны субъекта, его ориентировочная деятельность, которая направлена на поиск связи между возможными агентами из внешнего мира.

Таким образом, любое психическое явление представляет собой отражение не физических свойств мира, а их смысла, который открывается самим субъектом в его деятельности (смысл — это всегда «след» деятельности, по определению Е.Ю.Артемьевой). Любое психическое явление поэтому смысловой природы. Значение понятия «смысл» для психологической науки А.Н.Леонтьев сравнивал со значимостью понятия «стоимость» для экономических наук: «Говоря о деятельности, рассматривая ее развитие и отдельные ее формы, но не вводя понятие смысла, мы поступили бы так же, как экономист, рассматривающий процесс обмена, его развитие и его формы, но ничего не желающий слышать о стоимости» [65, 210].

Генетически исходной формой смысла является биологический смысл (иногда А.Н.Леонтьев называл его инстинктивным смыслом). Биологический смысл приобретает для низших животных какое-либо абиотическое свойство действительности, объективно связанное с биотическими свойствами, но обнаруженное (открытое) в данной связи самим субъектом. В дальнейшем генетическом развитии деятельности развивается и смысловое отражение субъектом мира. У более развитых животных смысл приобретают отдельные предметы, потом смысл приобретают ситуаций, межпредметные связи [65]. У человека появляются разумные (осознаваемые, сознательные) смыслы6, которые, очевидно, имеют свои законы развития. В следующем параграфе мы остановимся на проблемах развития психики (как смыслового отражения мира субъектом в его деятельности) в филогенезе.

Однако необходимо сделать одно замечание. Выше мы говорили о соотношении между «процессом» и «образом» (процесс, как мы помним, — ориентировочная сторона деятельности, неотделимая от последней), образ — картина мира как результат этой деятельности, ее «след». Поэтому то, как видит субъект мир, каков его образ мира, мы можем изучить, исследуя строение деятельности субъекта. В школе А. Н.Леонтьева пришли к выводу, что исследование строения деятельности может служить прямым и адекватным методом исследования форм психического отражения действительности. Строение деятельности усложняется по мере развития животного мира, соответственно развивается и психическое отражение мира субъектом, усложняется образ мира этого субъекта. При этом развитие образа всегда немного «отстает» от развития процесса.

Возникновение психики в эволюции живых существ трудно переоценить. С ее появлением стал возможен новый механизм приспособления животных к окружающим условиям: не за счет наследственных и ненаследственных изменений морфологической организации (строения тела и его органов), а посредством изменения поведения, регулируемого психикой как его функциональным органом. На эту роль психики в эволюции обращал внимание известный советский ученый А. Н.Северцов. Им выделялись три типа психической деятельности: инстинкты, рефлексы (в последнем случае имеются в виду безусловные рефлексы) и действия «разумного типа» (среди них — те, которые И.П.Павлов называл условными рефлексами, и те, которые аналогичны интеллектуальным действиям человека). Инстинкты и рефлексы рассматривались А. Н. Северцовым как наследственные приспособления, которые эволюционируют так же медленно, как и аналогичные им наследственные изменения морфологической организации. Действия «разумного типа» не предопределены наследственно, поскольку А. Н.Северцов считал, что наследственной является лишь «известная высота психики», т.е. способность организма к определенным действиям. Эти последние повышают пластичность поведения животных и их приспособляемость по отношению к быстрым изменениям окружающей среды. У хордовых животных эволюция пошла в направлении развития поведения «разумного типа», регулируемого все более и более сложной психической деятельностью, и в конечном счете она привела к появлению человека, особенности жизни которого и психического отражения им мира качественно отличаются от таковых у животных. Так, возникнув в ходе эволюции живых существ, психика сама стала важным фактором эволюции (см. подробнее [102]).

В своих исследованиях А. Н.Леонтьев выделяет три основные стадии психического развития животных в филогенезе: 1) элементарной сенсорной психики, 2) перцептивной психики, 3) интеллекта.

С момента, когда А.Н.Леонтьев выступил с этой схемой развития психики в филогенезе (сначала в докторской диссертации, защищенной им перед самой войной — в 1941 г., а затем в ряде книг, в том числе в фундаментальном труде «Проблемы развития психики»), прошло довольно много времени. За это время появились новые зоопсихологические исследования, которые несколько изменили исходную схему развития психики в филогенезе, предложенную А.Н.Леонтьевым. В частности, известный отечественный зоопсихолог К. Э. Фабри (автор первого в мире учебника по зоопсихологии) внес существенные изменения в эту схему, выделив в каждой из стадий по два уровня развития соответственно элементарной сенсорной и перцептивной психики, считая при этом нецелесообразным выделять отдельно стадию интеллекта7.

Анализ проблем развития психики в филогенезе проведен на основании учета позиции как А.Н.Леонтьева, так и К.Э.Фабри, а также некоторых современных зоопсихологов (Н. Н. Мешковой, С.Л.Новоселовой и других). При этом в нашем вводном курсе мы затрагиваем эти проблемы менее подробно, чем в специальном курсе зоопсихологии и сравнительной психологии, предусмотренном на последующих этапах обучения.

§ 4. Общая характеристика деятельности и психического отражения на стадии элементарной сенсорной психики

Элементарные формы деятельности в предметно расчлененной среде, вызывающие необходимость психического отражения мира, представляют собой активность, отвечающую потребностям животного, направленную на поиск предметов его потребностей. Однако на образно-психическом уровне субъектом отражаются лишь отдельные абиотические свойства этих предметов, связанные смысловой связью с жизненно важными для субъекта биотическими свойствами. Поскольку мир отражается субъектом лишь в форме элементарных ощущений, постольку психика такого типа называется сенсорной. К. Э. Фабри выделяет два уровня элементарной сенсорной психики: низший и высший.

На низшем уровне элементарной сенсорной психики деятельность животных (главным образом, простейших, хотя на этом уровне развития, по мнению К. Э. Фабри, находятся также большинство кишечнополостных, низшие черви и губки) носит весьма примитивный характер. Простейшие осуществляют в жидкой среде разнообразные типы движений (кинезов), представляющих собой элементарнейшие инстинктивные движения: ортокинез (поступательное движение с переменной скоростью), клинокинез (движения с поворотом оси тела на определенный угол) и др. Каждый из типов кинезов имеет свои наследственно фиксированные механизмы пространственной ориентации, которые называются таксисами. Существуют положительные таксисы (способность двигаться в сторону благоприятных условий среды) и отрицательные таксисы (способность простейших удаляться от неблагоприятных условий). При этом пусковыми и направляющими стимулами для таксисов (и соответственно кинезов) являются градиенты (перепады в величине) внешних раздражителей.

Приведем пример. Инфузория туфелька по-разному реагирует на сильные и слабые тактильные раздражители. Столкнувшись с твердой преградой (сильная стимуляция, воспринимаемая как неблагоприятные условия среды), туфелька отплывает с помощью биения ресничек от нее (при этом направление ее движения зависит от угла первоначального движения инфузории по отношению к преграде). При столкновении с мягким объектом (слабая стимуляция) туфелька останавливается и прикладывается к данной поверхности максимально возможным образом.

Простейшие реагируют не только на тактильные стимулы, но и на химические раздражители, электрический ток, некоторые из них — на свет. При этом у кого-то из них наблюдается положительный фототаксис (эвглена зеленая, которую зоологи относят и к животным, и к растениям), а у кого-то — отрицательный фототаксис (некоторые виды амеб и инфузорий). При всех различиях в таксисах для простейших характерен, как пишет К. Э. Фабри, не активный поиск благоприятных раздражителей, а избегание неблагоприятных [129]. При этом надо отметить еще одно примечательное обстоятельство: на данном уровне развития живой материи очень трудно разграничить раздражимость как отражение биотического раздражителя и чувствительность как реакцию на биологически нейтральный стимул.

Вместе с тем в отдельных случаях у простейших все-таки можно проследить более или менее выраженную реакцию на биологически нейтральный стимул (абиотический) или, по К. Э. Фабри, биологически «маловалентный» раздражитель. Эта реакция проявляется, например, в форме привыкания (элементарные формы научения). Так, Н.А.Тушмаловой было доказано привыкание некоторых простейших к вибрационному раздражителю: в ответ на постоянно действующий раздражитель отдельные особи демонстрировали через некоторое время уменьшение количества сокращений в единицу времени, другие — полное отсутствие подобных реакций в ответ на очередное раздражение [124].

Возможность ассоциативного научения у простейших исследователи пытались доказывать неоднократно. Так, Ф. Брамштедт стремился выработать временную связь у туфелек между светом как биологически нейтральным (маловалентным) раздражителем и теплом, которое вызывает реакцию избегания. В этих опытах туфельки собирались в той части капли воды, которая не освещалась светом и не подогревалась (другая часть капли освещалась и подогревалась), но затем капля перестала подогреваться, а свет остался, и, по наблюдениям немецкого ученого, туфельки все равно остались в неосвещенной части капли. Говоря словами А. Н.Леонтьева, у туфелек свет приобрел значение сигнала о наличии неблагоприятных условий среды (в данном случае тепла). Тем не менее эти опыты критиковались за то, что в них не было учтено изменение химизма воды при подогреве (возможно, что туфельки реагируют не на свет как на абиотический стимул, а на химическое раздражение как на вполне биотический стимул). Другие аналогичные опыты дали отрицательный ответ на вопрос о возможности ассоциативного научения у простейших.
На этом уровне элементарной сенсорной психики первые психические процессы в форме недифференцированных ощущений выполняют «сторожевую» функцию, т.е. ощущаются лишь «вредные» (отрицательные) компоненты среды; «биологически нейтральные» признаки положительных компонентов среды, видимо, вообще не ощущаются простейшими, т.е. не воспринимаются ими как сигнальные [129].

Переход на более высокий уровень элементарного сенсорного отражения (он характерен для многих многоклеточных беспозвоночных — высших червей, иглокожих и др.) тесно связан с возникновением и развитием нервной системы. Хотя и здесь связь функции и органа не прямая: коловратки, например, обладая билатеральной нервной системой, специализированными сенсорными и моторными нервами, недалеко ушли по своим психическим способностям от инфузорий. И здесь все зависит от конкретных условий жизнедеятельности, ставящих перед животным более или менее сложные задачи. У многих беспозвоночных многоклеточных животных появляются также органы чувств, которые, вероятно, в начале эволюции были «плюромодальными» (выполняющими несколько функций). Остатки этой плюромодальности можно увидеть в том, что, к примеру, у кишечнополостных имеются осязательные клетки с волосками, которые выполняют также и обонятельную функцию. Ассоциативные связи формируются на этом уровне с трудом и сохраняются недолго. У животных также отмечается привыкание.

В отличие от низшего уровня элементарной сенсорной психики, здесь, несомненно, наблюдается ассоциативное научение, которое тем не менее идет с трудом. Так, например, в 1912 г. американский зоопсихолог Р. Йеркс сумел выработать у дождевых червей реакцию выбора в Т-образном лабиринте той его стороны, где они не получали электрического удара. Для такого научения червям понадобилось 120—180 сочетаний. Кроме того, на данном уровне развития у некоторых беспозвоночных появляются элементы конструктивного поведения (постройка «домиков» из кусочков раковин, песчинок и т. п. у морских червей, элементы брачного поведения, агрессивности и общения у многощетинковых червей и др.). Несмотря на усложнение поведения, психическое отражение мира и на этом уровне осуществляется в форме элементарных ощущений, а не образов целостных предметов. Возможно, некоторые элементы перцептивного восприятия имеют место у виноградных улиток, которые обходят преграду до прикосновения к ней (если преграда, впрочем, не слишком велика). Таким образом, подтверждается общая закономерность соотношения образа и процесса: процесс (деятельность субъекта) имеет место в предметно расчлененной среде, однако в образе отражаются лишь отдельные свойства этого предмета (абиотические), имеющие для субъекта биологический смысл.

§ 5. Общая характеристика деятельности и психического отражения на стадии перцептивной психики

Переход на стадию перцептивной психики означает изменение структуры деятельности — выделение в ней операций, определяемых условиями деятельности. И поэтому теперь субъект отражает в своем образе мира не отдельные абиотические свойства предмета, а сам целостный предмет, данный в определенных условиях. Так, например, для собаки, как пишет А.Н. Леонтьев [65], одинаковый биологический смысл имеют и завывание волка, и запах его следов, и силуэт зверя, т.е. волк воспринимается собакой целостно в совокупности его свойств; и если при определенных условиях (хищник далеко) волк только «учуян» (т.е. воспринимается собакой по запаху), то это все равно тот же самый целостный предмет (вспомним определение предмета как «узла свойств»).

Эта связанность в восприятии разных свойств как свойств именно целостного предмета хорошо проявляется в известных экспериментах по формированию так называемых натуральных и искусственных условных рефлексов. У собаки формировали условный рефлекс на запах, который в случае натуральных условных рефлексов был примешан к безусловному раздражителю (кислоте) и воспринимался собакой как часть реального единства (пахнет именно кислота), поэтому условный рефлекс сформировался практически сразу же после 1 — 2 сочетаний. Тот же запах, который подавался с помощью специального прибора отдельно от кислоты, но в сочетании с ней, стал вызывать обусловленную реакцию лишь после 10 — 20 сочетаний. Если взять еще большее число условных раздражителей (звук + мелькающий свет + форма), сочетаемых столь же искусственно, в одной серии эксперимента и три такие же свойства одного предмета в другой, различие искусственных (в первом случае) и натуральных (во втором) условных рефлексов оказывается еще более резким.

Таким образом, и здесь подтверждается общая закономерность соотношения образа и процесса: деятельность по отношению к предмету осуществляется с учетом конкретных условий (поэтому-то выделяются операции как разные способы достижения биологически полезного результата в разных условиях), тогда как в образе мира представлены лишь целостные предметы, а не ситуации (т.е. предметы в соотношении друг с другом). Надо отметить, что сам А.Н.Леонтьев связывал появление перцептивной психики с переходом к наземному образу жизни и поэтому считал, что у рыб как низших позвоночных животных еще нет перцептивной психики. Исследования, которые проводили в 1930-е гг. сотрудники А.Н.Леонтьева А.В.Запорожец и И.Г.Диманштейн, были нацелены на доказательство этой гипотезы.

Приведем для примера знаменитый эксперимент с американским сомиком, описанный А.Н.Леонтьевым как пример доказательства наличия элементарной сенсорной (а не перцептивной) психики у рыб. В аквариуме, в котором жили два сомика, поместили поперечную перегородку из марли так, что она была прикреплена к одной из стенок аквариума, а между другой стеной и перегородкой оставался проход. В одном из концов аквариума поместили корм (мясо). Побуждаемые запахом мяса, сомики поплыли в соответствующем направлении — но наткнулись на перегородку. Тогда сомики стали двигаться то в одну сторону, то в другую, наконец, нашли проход — и доплыли до мяса. Рано или поздно обходные движения начинают совершаться без «лишних» движений — рыбы сразу плывут к мясу, совершая необходимый обходной маневр. Однако, если затем убрать перегородку, можно наблюдать, что рыбы как будто не замечают ее — они продолжают плыть в «обходном направлении», хотя обходить ничего не нужно. С точки зрения А. Н.Леонтьева, комментировавшего этот эксперимент, воздействие преграды и воздействие запаха не воспринимаются рыбками как «отдельные предметы», как «разное», тогда как действия рыбок определяются уже именно этими «отдельными предметами». Поэтому психическое отражение реальности у рыб остается еще «элементарно-сенсорным», тогда как в деятельности уже выделяются операции.

Однако последующее развитие зоопсихологических исследований показало, что здесь имеет место ошибка толкования результатов эксперимента. Н.Н. Мешковой эти эксперименты были истолкованы иначе: поведение сомика объясняется не тем, что в его психическом отражении не расчленяются свойства преграды и пищи, а тем, что у него формируется специфический навык поведения в данной ситуации, который оказался «жестким» в силу того, что был сформирован в стабильной ситуации и животное просто привыкло получать корм после совершения тех или иных движений. Резкое изменение ситуации в первое время могло быть просто не замечено животным [83].

Даже у орангутана мы можем наблюдать подобное поведение. В одном из экспериментов орангутан решал задачу на получение яблока выкатыванием его довольно долгим обходным путем с помощью палочки. В какой-то момент мешающую сделать это более коротким путем преграду убрали — а обезьяна продолжала выкатывать яблоко привычным образом, как будто и не замечая изменений, игнорируя более простой путь. Но стоило только экспериментатору отвернуться — как тут же орангутан решил задачу, используя более простой путь. Именно присутствие экспериментатора сдерживало его, не давало действовать определенным образом!

Исследования К. Э. Фабри и других зоопсихологов показали, что перцептивная психика (пусть и в элементарной форме) присутствует даже у высших беспозвоночных (высшие членистоногие и головоногие моллюски), хотя у них по-прежнему большую роль играет и элементарная сенсорная психика. Одним из доказательств наличия у насекомых перцептивного отражения мира являются факты восприятия ими геометрических форм. Особенно впечатляющими были опыты известного специалиста по поведению животных Н.Тинбергена.

Вокруг входа в норку роющей осы выкладывались в виде круга сосновые шишки — и некоторое время оса прилетала в норку, окруженную шишками. Когда оса, отложив яйца, вылетела из норки, она сделала ориентировочный облет и, видимо, круг был запечатлен ею в соответствующем образе. Пока она отсутствовала, экспериментатор переложил круг из шишек на новое место. Вернувшись, оса искала норку в центре круга на новом месте. В .аналогичном эксперименте первоначальный круг из шишек вокруг норки был заменен на круг из камешков, а шишки выложены в виде треугольника недалеко от норки. Вернувшись, оса стала искать (и нашла) свою норку в центре круга из камешков.

На низшем уровне перцептивной психики уже в полном объеме представлено и общение особей друг с другом, особенно впечатляющее у насекомых, живущих в высокодифференцированных сообществах (муравьи, пчелы). Передача информации от особи к особи осуществляется химическим образом (например, в виде пахучих меток у муравьев, интенсивность которых зависит от величины найденного муравьями корма), а также в виде знаменитых танцев пчел, описанных выдающимся зоологом, Нобелевским лауреатом К.Фришем. У насекомых появляются также ритуализированное бранное поведение («ухаживание»), территориальное поведение, выражающееся в защите своей собственной территории (так, самцы стрекоз, например, ежедневно облетают свою территорию, зрительно фиксируя основные и дополнительные места отдыха, зоны для откладки яиц самками и т. п., при этом замеченные ими другие мужские особи отгоняются). Несмотря на то что огромную роль в поведении данного типа играют инстинктивные механизмы (врожденная программа совершения соответствующих движений), совершенствование инстинктивного поведения происходит в индивидуальном научении8. Так, например, в ряде работ зоопсихологов было показано, что вибрация брюшка для пчелы не имеет врожденного сигнального значения — оно приобретается онтогенетически, — таким образом, пчела, не имевшая в онтогенезе контактов с танцующей пчелой, не понимает этого языка.

Более того, в ряде опытов было установлено, что пчела способна решать еще более сложные задачи и осуществлять перенос выработанного навыка распознавания зрительно предъявляемых форм в измененные условия. Многие авторы говорят даже о наличии у пчел элементарных обобщений в зрительной форме — обобщенных зрительных представлений: например, пчела научалась выбирать из двух попарно предъявляемых фигур — цепочек из кружочков — те из них, которые оканчивались черным кружочком (именно эти фигуры и подкреплялись), независимо от числа кружочков в цепи и ее формы, игнорируя цепочки из тех же кружочков, в которых черный кружок был где-нибудь в середине цепочки [129].

Поднимаясь далее по эволюционной лестнице, мы находим организмы, которые располагаются на границе между собственно низшим и высшим уровнями перцептивной психики (низшие позвоночные — круглоротые, рыбы, земноводные и пресмыкающиеся). У птиц и млекопитающих (высших позвоночных) уже можно обнаружить развитие собственно высшего уровня перцептивной психики. Усложняющаяся деятельность животных находит свое выражение в развитии опорно-локомоторной функции конечностей, манипулятивных движениях, которые у некоторых высших позвоночных (обезьян) приобретают характер практического анализа (расчленения) объекта и тем самым способствуют получению разнообразной информации о предметах, которыми животные манипулируют.

При дальнейшем развитии органов чувств и соответствующих сенсорных способностей качественно развиваются и сенсорные обобщения. Если рыбы способны создать обобщение «треугольник» на основе соответствующих геометрических фигур разной величины и отличить его, например, от квадрата только в условиях правильного их расположения (стоит перевернуть треугольник — и он не узнается рыбой), то млекопитающие распознают эту фигуру в любом положении. Можно также отметить у высших позвоночных наличие зрительных представлений.

Известны доказывающие это остроумные опыты с показом обезьяне какого-нибудь привлекательного для нее фрукта (например, банана), который затем опускался в ящик. Подбежав к ящику и обнаружив там вместо банана салат или капусту (менее привлекательный корм), обезьяна еще долго с жалобными криками искала показанный ей ранее банан. Это говорит о том, что животные способны не только воспринимать мир в форме целостных предметов, когда они имеются в наличном восприятии, но и представлять их в отсутствие таковых.

На этом уровне развития перцептивной психики возникают также специфические формы общения животных друг с другом, защиты территории и т.п., которые будут предметом специального изучения в курсе зоопсихологии. Появляются навыки и игры животных, которые совершенствуют операции, выделившиеся в структуре их деятельности. Благодаря игре происходит дальнейшее развитие деятельности животных — в игре операции отделяются от породившей их деятельности и приобретают в известном смысле самостоятельный характер (играя, молодое животное совершает движения преследования добычи и «борьбы» с ней, хотя никакой «добычи» не получает).

§ 6. Существует ли стадия интеллекта?

В качестве третьей стадии развития психики А. Н.Леонтьев выделял стадию интеллекта, которая обусловливается еще большим усложнением структуры деятельности и характеризуется еще более сложными формами психического отражения реальности. Обобщая известные к тому времени исследования интеллектуальной деятельности человекоподобных обезьян (В. Кёлера, Н.Н.Ладыгиной-Котс, Э. Г. Вацуро и других), он выделял следующие характеристики деятельности животных на этой стадии:

1) «внезапное» нахождение операции после небольшого числа не приводящих к успеху проб и ошибок — в отличие от медленного, путем многочисленных проб и ошибок формирования операций на стадии перцептивной психики;

2) воспроизведение найденной операции (как способа решения поставленной задачи) без новых проб и ошибок при повторении опыта (предъявлении аналогичной задачи);

3) возможность переноса найденного решения в одной задаче на более или менее широкий круг новых задач, имеющих существенные отличия от первой;

4) возможность объединения в одной деятельности двух различных операций: например, чтобы достать плод, обезьяне приходится сначала достать одну (более длинную) палку с помощью другой (короткой) палки — первая фаза решения задачи, а уже с помощью длинной палки достать собственно плод — вторая фаза решения задачи. Двухфазность решения задачи обезьяной проявляется и при решении ею задач «на обходные пути» — животному, для того чтобы взять плод, необходимо сначала оттолкнуть его от себя или сначала отойти от приманки, обогнув препятствие, чтобы тем вернее достичь в конечном счете этой приманки.

Таким образом, первая фаза решения задачи — фаза подготовки — лишена, по А.Н.Леонтьеву, непосредственного биологического смысла [63]. Вторая фаза (употребление палки для доставания плода) — фаза осуществления — уже имеет непосредственный биологический смысл. В процессе осуществления разных видов двухфазной деятельности и в последующем переносе найденного принципа решения на другие задачи животное ставится перед необходимостью соотнести между собой участвующие в решении задачи элементы ситуации (две палки и плод) — тем самым возникает возможность отражения мира уже не в форме отдельных целостных предметов, а в форме отражения отношений между предметами, или, иначе, целостных ситуаций.

Возможность интеллектуального поведения животного в экспериментальных условиях объясняется переносом тех операций, которые возникли у животного в естественных условиях (при решении, например, задачи на притягивание плода с помощью веток), в другие, более искусственные ситуации. Таким образом, объяснение интеллектуального поведения обезьян следует искать не в «целостных» законах работы мозга обезьяны (как это предполагал В.Кёлер и другие гештальтпсихологи), а в обычном видовом поведении животного в естественных условиях его существования и тех задачах, которые животные вынуждены решать в индивидуальном порядке, применяя в новых условиях филогенетически выработанный способ действия.

В более позднее время К. Э. Фабри поставил под сомнение необходимость выделения отдельной стадии психического развития в филогенезе — стадии интеллекта — по следующим причинам. По его мнению, сама по себе двухфазность не является признаком интеллектуального поведения, поскольку выделение подготовительной и завершающей фаз присуще любому поведенческому акту. Кроме того, орудийность не является обязательным компонентом интеллектуального действия и, наоборот, наличие орудийности не свидетельствует о наличии интеллекта. Наконец, можно говорить об интеллектуальной деятельности не только человекообразных обезьян, но и ряда высших позвоночных, которые обнаруживают весьма сложные характеристики их деятельности, отмеченные А.Н.Леонтьевым как свойства интеллектуального поведения. В частности, крысы в специально поставленных экспериментах обнаружили все признаки интеллектуального поведения — в задачах, требующих выбора из трех разных фигур, они способны создать весьма сложное обобщение «фигура, не схожая с двумя другими» (независимо от того, в чем именно выражается это несходство) [129]. Собаки, еноты и другие более высокоорганизованные животные могут довольно быстро научиться решать задачи с проблемными ящиками, которые требуют самостоятельного нахождения способов открывания последовательно предъявляемых запирающих устройств.

Все это приводит К. Э.Фабри к выводу, что невозможно провести четкую грань между проявлениями высшего уровня перцептивной психики и собственно стадией интеллекта. По его мнению, «способность к выполнению действий интеллектуального типа является одним из критериев высшего уровня перцептивной психики» [127, 116]. Возможно, интеллектуальное поведение антропоидов следует рассматривать как «наивысший» уровень в пределах тем не менее перцептивной психики.

В одной из последних работ Н. Н. Мешкова предлагает (в соответствии с идеей К. Э. Фабри и, как выяснилось относительно недавно, в соответствии с положениями ранее не публиковавшихся исследований А.Н.Леонтьева) выделить в развитии интеллекта низший и высший уровни [83]. Соответственно главным критерием интеллекта является отражение не целостных предметов, а ситуаций, т.е. отношений между предметами, которое возникает в ходе соответствующей деятельности (двухфазной, опосредствованной некими — пусть и примитивными — орудиями и т.п.)9.

Кратко остановимся на особенностях этой деятельности. По мнению К. Э. Фабри, интеллектуальное поведение, тесно связанное с инстинктивным поведением и научением, является высшей формой научения, дающей наибольший приспособительный эффект. Предпосылкой и основой интеллекта животных — по крайней мере на линии, ведущей к человеку, — является манипулирование, причем в основном с биологически нейтральными объектами. На это обратил внимание еще И.П.Павлов, отметив, что обезьяна может очень долго манипулировать пустой коробкой, что не приносит ей никакого собственно материального удовлетворения. Манипуляция предполагает также расчленение объекта, активное воздействие на него, в частности обкусывание, разламывание и др. Поэтому в ходе манипулирования происходит ознакомление с новыми для животного свойствами объектов, обобщение опыта деятельности и — как результат — появление обобщенного двигательно-сенсорного опыта.

Изучавшая специально мышление антропоидов Н. Н.Ладыгина-Котс обнаружила сложные формы манипулирования орудиями у обезьян, когда при необходимости (дощечка не проходит в трубу, из которой надо вытолкнуть плод) обезьяна может отгрызть или отколоть от дощечки кусочки с целью сделать ее поуже. Вместе с тем отмечалось, что интеллект животных биологически ограничен. Хотя обезьяны пользуются орудиями в повседневной жизни, их интеллект фактически представляет собой применение в новых условиях филогенетически выработанного способа действия.

Употребление человеком орудий носит качественно иной характер. Конечно, предысторию орудийно опосредствованной деятельности человека следует искать в предтрудовой деятельности гоминид. Однако история возникновения и развития орудийно опосредствованной деятельности человека как члена общества привела к возникновению качественно новых форм отношений человека к действительности, выражающихся в качественно иных видах деятельности, и появлению новых соответствующих форм психического отражения реальности. Из всех форм психического отражения мира человеком в поле зрения научной психологии прежде всего попало сознание как отсутствующая у животных реальность. Именно сознание и будет главным предметом рассмотрения в следующей главе нашего учебника.

Схожие статьи:

Общая характеристика привычек
Роль языка и общения в формировании и развитии сознания
Подготовка к началу переговоров
Личные детерминанты понимания в рекламе
Психодрама
Рекламный текст
Структура сознания
Показатели рынка
Особенности Я-концепции в ранней юности
Некоторые эффекты и законы памяти
Реализация тактики
Возрастной стресс: гипотеза и теории
Тактика деловых взаимоотношений с инженерным персоналом
Стиль, удовлетворение и производительность
Преодоление сопротивления в гештальттерапии
Рекомендации по оптимизации памяти
Идея перфекционизма
Формирование характера у детей и пути его воспитания
Когнитивная терапия Бека
Образы рекламируемых продуктов
Автобиографический метод в исследовании личности работника
Сублимация в терапии искусством (арттерапии)
Культурные различия и интеллектуальная деятельность
Мышление
Конвергентный филогенез
Коротко о памяти
Понятие психологии
Не бойтесь брачного договора!
Анализ внутренних переживаний потребителя
Психопатии и акцентуации характера у подростков
Гипнотический подход в рекламе
Связь шкал опросника Леонгарда и теста Филлипса: Прикладное исследование
Эффективность психологических тестов
Мотивация деятельности
Практические упражнения в группах тренинга умений (тренинг уверенности в себе)
Телесная терапия вкратце
Общение с подчиненными
Высшая нервная деятельность человека и животных
Поведенческая составляющая Я-концепции
Язык и мышление
Нейрофизиологические основы ощущений
Обратная сторона "интересной жизни"
Темперамент и личность
Типология конфликта. Причины возникновения конфликтов
ПОТОК СОЗНАНИЯ
Новая парадигма естествознания
Качественные методы прогнозирования
Характер в структуре личности
Детский коллектив
Привлечение внимания потребителя: меры предосторожности
Модели общения основанные на стилях и как они влияют на эффективность управленческого общения
Труд
Развитие аффективной сферы у детей школьного возраста
Требования к руководителям по исследованию М.Вудкока и Д.Фрэнсиса
Психодинамические подходы в танцевальной терапии


Новости: